Трижды я пыталась устроить свою личную жизнь. Это были браки по любви, потому что я никогда бы не связала свою жизнь с мужчиной, к которому не испытывала романтической привязанности, влюбленности, восхищения. Три моих избранника совершенно не походили один на другого. С каждым я собиралась прожить до конца своих дней и была уверена, что у меня это получится. Для меня замужества были путешествием на яхте с белоснежными парусами. Трижды она сбивалась с курса, разбиваясь вдребезги о неразрешимые проблемы, которые возникали гораздо раньше, чем я успевала понять, что все кончено.

Сегодня меня почему-то тянет в страну воспоминаний. Наверное, что-то в этом есть: время от времени погружаться в прошлое, выискивать в нем рациональное зерно. Ведь не может же все, что было, носить характер непоправимой ошибки — одной большой, объемной, как воздушный шар, который ты ведешь по жизни на веревочке и не хватает сообразительности просто разжать пальцы. Может быть, все дело в том, что, несмотря на очевидные промахи, прошлое мне дорого. Это моя жизнь, мои исписанные, зареванные страницы. И сегодня мне, как никогда, хочется полистать их.

МОЙ ПЕРВЫЙ МУЖЧИНА

Мне уже двадцать семь или еще двадцать семь. В зависимости от настроения я выбираю подходящий вариант. Кажется, что время, когда мне было восемнадцать, уже так далеко. В моей жизни успело произойти слишком много событий, которые я втиснула в довольно короткий промежуток времени. Я получила достаточно внушительный жизненный опыт, прошла определенный путь ошибок и обретений, поэтому мне и кажется, что я живу на свете уже очень долго. Хотя в душе я все та же маленькая, неуверенная в себе девочка. И все мои феминистические выпады, экстравагантные выходки — линия защиты от самой себя, которую я выбрала. Это моя палочка-выручалочка. Я выгляжу раскрепощенной, современной деловой женщиной, которой чуждо понятие неудачи, страха, отчаяния. Я пытаюсь быть такой, долгое время выступала в качестве поводыря-наставника для своей любимой Васьки. Именно в отношениях с ней я зачастую самоутверждалась. Я видела, что она признает мой авторитет, и была несказанно рада этому. С Варькой Правдиной все это не проходит, она самодостаточна, как статуя Свободы, и всегда имеет свое собственное мнение на любой вопрос, на решение какой угодно проблемы. В этом Варькина сила. А мне было комфортно ощущать себя на коне, видя, как моя активная жизненная позиция помогает моей подруге Василисе выходить из кризиса. Я была рядом с ней, когда она разошлась со своим первым мужем, я выводила ее в свет во время ее категорического наплевательского отношения к себе брошенной. Я же стала самой настоящей свахой в ее сложившихся отношениях с новым мужем. Хочу верить, что из них получилась идеальная пара. Не в том смысле, что они никогда не поссорятся, а в том, что сохранят доверительные отношения на всю оставшуюся жизнь. Именно доверие позволит им не наделать ошибок, не подозревать друг друга в несуществующих грехах, да и остановит от того, чтобы совершить их. Ведь если есть доверие, то всегда есть что терять. Тут-то и призадумаешься.

Любовь — важная штука. Она — эликсир, бальзам, необходимый опыт. Сколько людей, столько видов любви. Каждый находит в ней то, что нужно ему, и тогда счастлив, или не находит — и получаем не самое радужное развитие событий. Хорошо, когда любовь — дополнение, а не основа. Тогда есть вероятность меньших разочарований. Короче говоря, сотни лет люди пытаются объяснить, что же это за явление такое. Согласна с любым определением. Но чувство это столь многогранно, так быстро видоизменяется, и нужно уметь заметить, как оно плавно перетекает из одного качества в другое. И тогда гарантированы долгие, устойчивые отношения, минимум ошибок. Здесь-то и не обойтись без доверия. Так что счастье, по моему глубокому убеждению, основано на любви, доверии и полноценном сексе. Да, именно так.

Это сейчас я могу говорить на тему любви, секса, желания сколько угодно, не покрываясь красными пятнами смущения. И такими далекими кажутся времена, когда у меня были странные, равнодушные отношения к понятиям «флирт», «любовь», «секс». Они путешествовали где-то в параллельном измерении, не пересекаясь с моими путями-дорожками. Я не была против их существования, но и не ощущала в себе ничего такого, с чего должно возникнуть настоящее чувство. Я ждала романтических отношений. Ведь именно с романтики все начинается? С необъяснимого импульса, который вдруг делит весь мир, всю жизнь на «до» встречи и «после». Это было мое стойкое убеждение. Ничего даже отдаленно напоминающего расчет, элементарный сброс гормонального давления, ничего поверхностного. Я знала, что у меня все будет чисто, возвышенно, по-настоящему. И своим детям, внукам я буду рассказывать трогательные, сентиментальные и милые моему сердцу истории о своей любви.

Теоретически я была подкована великолепно. Один за другим читала романы, в которых страсти перехлестывали через край. Я слушала душещипательные истории девчонок из парикмахерской, сопереживая. Эти истории порой казались мне надуманными, столько в них было трагичного, столько абсурдного. Я не могла поверить, что можно идти на такие нелогичные поступки ради так называемой любви. Внутри самой себя я не находила ничего похожего на все эти бури эмоций. Мое спокойное, ровное путешествие в мир взрослых, куда я так стремилась поскорее попасть, еще не привело меня ни к одному роману, ни к одному увлечению. Оно внесло лишь материальное изменение в мое существование в виде зарплаты и аванса. Я могла содержать саму себя, независимость и грандиозные планы на будущее были моей розовой мечтой. Хотя этот цвет как-то не вписывался в мой идеальный мир. Пусть уже лучше будет зеленая мечта. Это главный цвет весны — нежный, пробивающийся островками на потерявшей свою грязно-белую шубу почве, повисший салатными каплями набухших почек деревьев. Это цвет самой жизни, а потому я выбираю его! И каким же должен быть мужчина в этом моем придуманном мире? Здесь была заминка. Образ мужчины, его влияние на мое будущее рисовались мне размыто, беспорядочными мазками. Что-то от импрессионизма, то есть, если присмотреться издалека, картина четкая, а вблизи лучше не пытаться. Вот я и не пыталась, ожидая, что моя любовь, болезнь это или особое состояние души, найдет меня сама.

Я не могла не замечать восторженных взглядов, которыми одаривали меня мужчины. Я наблюдала их день за днем по дороге на работу, в парикмахерской, возвращаясь домой. Где бы я ни находилась, меня щекотали похотливые и восхищенные взгляды. Некоторые из них, увидев, что я обратила на них внимание, пытались познакомиться, другие — быстро отводили взгляд. Я привыкла к этим знакам внимания, не придавая им особого значения. Я воспринимала их как неизбежность. Все только и твердили о том, как щедро природа наградила меня. Сотрудницы с завистью прикасались к пышной копне моих белокурых волос. В соревнованиях на самую узкую талию, самую длинную ногу, самый красивый бюст, которые время от времени устраивали девчонки из парикмахерской, я занимала исключительно первые места. Это лидерство не приносило мне ничего, кроме мелких неприятностей. За мной по пятам шла привычная женская зависть, щедро приправленная шуточками-прибауточками, пошленькими намеками. Короче, все было как всегда. Я научилась пропускать мимо ушей то, что любой другой давно и надолго испортило настроение. При этом мне уже самой хотелось, чтобы хоть часть окружавших меня домыслов реализовалась. Но как можно идти против своих чувств? Вернее, их полного и безоговорочного отсутствия. Мужчины были для меня существами другого пола, другого способа мышления, по-другому одевающимися. Ни один из них мне не нравился. При этом я делала вид, что не отвергаю ни одного пошлого намека в мою сторону. Я позволяла думать о себе, как о не слишком умной красотке, которой ничего в жизни не остается, как пользоваться своей природной красотой. Продавать, так сказать, товар, пока он имеет привлекательный, свежий товарный вид. Со временем я внесла коррективы, придав этому образу немного больше ума и смекалки, чем полагали мои сотрудницы. Я разыгрывала перед ними целые представления, поражая их своей начитанностью, обрывками знаний из многих областей, которые я хватала из многочисленных журналов и передач. С Васькой и Варькой было легче — с ними не нужно было притворяться. Моя внешность служила бесспорным доказательством моей наполненной сексуальными приключениями личной жизни при полном отсутствии таковых. Я так лихо оперировала терминами, так легко раздавала направо и налево советы, что трудно было усомниться в моих познаниях, основанных исключительно на личном опыте.